Во сне я обычно совсем не прочь умереть. Это в реале у меня инстинкт самосохранения, трусость и расшатанные нервы, а во сне мне почти что все равно. «Почти что» — это потому что на самом деле мне нравится эта идея. Но про такое нельзя говорить вслух, и уж тем более, нельзя писать в интернетиках на публичных ресурсах. У нас и без того уже не очень законно хотеть умирать.
Помните, как пару лет назад девочка 13 лет рассказала на форуме, как ее изнасиловал родственник, и теперь она постоянно думает о смерти, просила помощи, а вместо оной сообщение удалили и ее забанили, ибо нехрен? Та, которая суициднула в итоге. Я вот помню, потому что меня эта история зацепила. Вот сейчас опять что-то шевельнулось, и выпить захотелось.
Не знаю, кстати, сколько еще можно будет легально хотеть выпить на своей малопосещаемой странице, надеюсь, что долго: мы все-таки в рашке живем, тут все пьют. Иначе не выживем.

Но сейчас не о выпивке, а о снах. Мне вообще часто снятся сны. Говорят, что они всем и всегда снятся, только люди их не помнят, если все идет хорошо, а я помню. Видимо, у меня все плохо (спойлер: все действительно плохо, у меня и справочка есть). Мои сны — они не то чтобы адекватные, но обычно связные. И мне это не нравится.
Почти все они кошмары. Или около. Или кошмары, в которых мне /почти/ не страшно. Знаете, тот тип кошмаров, где отчаяния больше, чем страха. Мой излюбленный тип.
В них всегда есть еле заметное фоновое ощущение, что все может скоро закончиться. Мне оно нравится.
В реале его нет.